Под снегом охладели мы,
как будто ничего и не бывало.
Дорогу между нами заметало,
пока не замело, увы.
Застыли, не дойдя до места встречи.
Поторопились написать о вечном –
как будто видели себя внутри
необратимой утренней зари.
Голодное до счастья «Я»
мы раздробили на две половины,
пытаясь довести до середины
друг в друге отражение себя.
В любых стихотворениях утробных
глухая боль читается загробных
душ предков. Умирать не смей!
Пусть вьются рядом, так верней.
Кричать – кричи, но только в снег,
покорно тающий слезами к подбородку.
И тот, другой, подобно зимородку
закружит за тобой вослед.
И этого уже, поверь, немало,
поскольку ничего и не бывало.
Под снегом охладели мы
и стали одинаково немы.