Отлюбил, отошёл, отболел,
заглочённый крючок с наживкой
вырвал с кровью из горла. Сел
голос мой. И обжёг улыбкой
отраженья чужой двойник,
в ванной комнате защищая
своё право на жизнь; возник
словно стражник у стен рая.
По ту сторону стелет флёр,
и привычно казаться нищим,
но не духом. Там нет имён.
И чуть слаще, и чуть тише.
Отлюбил. Всё, что мог, сынок,
я тебе передал. Ты слышишь?
Знаешь, мир не для тех жесток,
кто молчит, а для тех, кто пишет
на бумаге или холсте,
или пальцем по водной глади.
Но и пишут, увы, не те,
совершенно не те, кто правит.
Это боль или лишь снег?
Чуть потише и чуть слаще.
В отраженьи меня нет.
Я не видеть его начал.
Отболел, но ослеп вот...
Что вокруг - всё уже было.
Мне бросают крючки в рот,
ну а дальше - со всей силы.